Итальянский гамбит: Франциск I в Ломбардии и осада Павии
Осень 1524 года застала Северную Италию в очередной лихорадке войны. Молодой и амбициозный король Франции Франциск I, стремясь вернуть утраченное двумя годами ранее Миланское герцогство, вновь вторгся в Ломбардию во главе блестящей армии. Фортуна, казалось, улыбалась французам: имперские войска под командованием вице-короля Неаполя Шарля де Ланнуа, ослабленные и не готовые к обороне, поспешно отступили, оставив Милан практически без боя. Франциск триумфально вошел в столицу Ломбардии. Однако его главный противник, император Священной Римской империи Карл V Габсбург, не собирался так легко уступать контроль над стратегически важным регионом.
Основные силы имперцев отошли на восток, к реке Адда, укрепившись в Лоди. Но в тылу у наступающих французов осталась важная крепость – древний город Павия на реке Тичино. Оборону Павии возглавлял опытный и непреклонный испанский военачальник Антонио де Лейва. Под его командованием находился внушительный гарнизон – около девяти или десяти тысяч человек, ядро которого составляли закаленные в боях немецкие наемники-ландскнехты, а также испанские и итальянские солдаты. Лейва был полон решимости удерживать город до последнего, сковывая значительную часть французской армии и выигрывая время для подхода имперских подкреплений.
Франциск I, вместо того чтобы преследовать отступающего Ланнуа или двинуться дальше на юг, принял роковое решение – осадить Павию. Возможно, он рассчитывал на быструю сдачу города или опасался оставлять у себя в тылу столь сильную вражескую крепость. Как бы то ни было, в конце октября 1524 года французская армия обложила Павию. Началась долгая и изнурительная осада, которой суждено было продлиться почти четыре месяца и завершиться одной из самых катастрофических битв в истории Франции.
Французская армия под Павией представляла собой грозную силу. Ее ядром была тяжелая рыцарская кавалерия – знаменитые жандармы, цвет французского дворянства. Пехота состояла из больших отрядов швейцарских наемников, считавшихся лучшими пехотинцами Европы (хотя их слава уже начала меркнуть), немецких ландскнехтов (да, наемники сражались по обе стороны конфликта) и французских пехотинцев. Особую силу представляли «Черные банды» (Bande Nere) – отряды итальянских кондотьеров под командованием Джованни де Медичи, включавшие опытных аркебузиров. Французы также обладали мощной артиллерией. Однако взять штурмом хорошо укрепленную Павию с ее решительным гарнизоном оказалось не так-то просто. Осада затягивалась, превращаясь в позиционное противостояние.
Зимний маневр: имперцы идут на выручку и захват Сант-Анджело
Тем временем имперское командование не теряло времени даром. Шарль де Ланнуа в Лоди ожидал подхода подкреплений. И они не заставили себя ждать. Из Германии на помощь Карлу V двинулся знаменитый Георг фон Фрундсберг, «отец ландскнехтов», во главе 12 тысяч свежих немецких наемников. К имперской армии присоединился и опытный полководец маркиз Фернандо де Пескара (д’Авалос). Особым приобретением стал Шарль де Бурбон, бывший коннетабль Франции, один из самых знатных и влиятельных вельмож королевства, который из-за конфликта с Франциском I перешел на службу к императору Карлу V и теперь горел желанием отомстить своему бывшему сюзерену. Под знамена Бурбона также стекались французские и итальянские противники Франциска.
Собрав внушительные силы – более 20 тысяч пехоты (где ландскнехты составляли большинство) и несколько тысяч кавалерии – имперские командующие решили действовать, несмотря на суровые зимние условия. Ровно за месяц до решающей битвы, 24 января 1525 года, они выступили из Лоди навстречу французской армии, осаждавшей Павию.
Первым их успехом стал захват замка Сант-Анджело-Лодиджано, расположенного примерно на полпути между Лоди и Павией. Этот замок служил важным наблюдательным пунктом для французов, позволяя им контролировать передвижения имперцев. Гарнизон Сант-Анджело, по некоторым данным, состоял в основном из швейцарцев. Учитывая смертельную вражду между швейцарскими наемниками и немецкими ландскнехтами, их встреча в стенах захваченного замка вряд ли сулила швейцарцам что-либо хорошее; их судьба, скорее всего, была незавидной. Заняв Сант-Анджело практически без боя, имперцы получили важный плацдарм для дальнейшего продвижения.
Отсюда Ланнуа предпринял следующий логичный шаг: выслал небольшой отряд, состоявший преимущественно из немецких ландскнехтов, для занятия городка Бельджозо. Этот населенный пункт, расположенный к востоку от Павии, был удобной позицией уже для имперцев, позволяя им вести наблюдение за французским осадным лагерем и самой крепостью. Основная же имперская армия продолжила движение на юго-запад, к Лардираго, примерно в семи километрах от Павии, создавая непосредственную угрозу французским позициям и готовясь к деблокаде города.
Фарс в Бельджозо: адмирал, кондотьер и неуловимые ландскнехты
Известия о маневрах имперцев и, особенно, о потере замка Сант-Анджело вызвали крайнее раздражение у Франциска I. Он оказался в сложном положении. Снять осаду Павии и броситься отбивать Сант-Анджело означало бы не только потерю лица, но и огромный риск: пришлось бы оставить у себя в тылу десятитысячный гарнизон Лейвы и встретиться в поле с превосходящей по численности (особенно в пехоте) имперской армией. Ощущение бессилия и уязвленной гордости, вероятно, требовало немедленного ответа, пусть даже символического.
Именно таким ответом и стало решение отбить у имперцев Бельджозо. Стратегическое значение этого небольшого городка было минимальным. Его потеря едва ли могла остановить двадцатитысячную имперскую армию, нацеленную на деблокаду Павии. Французы все равно оставались прикованными к осажденному городу. Однако захват Бельджозо мог быть воспринят как своего рода «ответная любезность», демонстрация силы и решимости французов не уступать инициативу.
О том, какое значение Франциск I придавал этой, по сути, локальной операции, свидетельствуют не только выделенные для нее силы, но и личности командиров. Для захвата «несчастного городишки», как его называет автор исходного текста, был направлен отряд численностью до 4000 человек – сила, сопоставимая с той, что блокировала Павию с юга! А возглавить эту «важную» миссию было поручено не кому-нибудь, а двум прославленным полководцам: адмиралу Франции Гийому Гуффье, сеньору де Бонниве – фавориту короля, опытному военачальнику, основателю Гавра (хотя и не всегда удачливому, как показала кампания 1523-1524 гг.), и самому Джованни де Медичи, знаменитому итальянскому кондотьеру, предводителю легендарных «Черных банд».
Можно представить себе картину: два виднейших военачальника Европы во главе четырехтысячного отряда, по колено в снегу (зима 1525 года выдалась суровой, разгар Малого ледникового периода), бредут отбивать у горстки немцев никому не нужный городишко Бельджозо, вероятно, проклиная про себя королевские капризы и суровые условия кампании.
Небольшой отряд ландскнехтов, оставленный в Бельджозо, увидев приближение столь внушительных сил во главе со знаменитыми командирами, проявил благоразумие и немедленно ретировался, не вступая в бой. Городок был занят французами. Гуффье и Медичи, вероятно, не испытывая особого энтузиазма от столь легкой и бессмысленной победы и считая свою миссию выполненной, поспешили вернуться в основной лагерь под Павией. Они оставили в Бельджозо лишь символическое охранение, возможно, несколько десятков человек.
И тут началось самое забавное, превратившее всю операцию в фарс. Те самые ландскнехты, что так поспешно отступили, видимо, далеко не ушли, а просто затаились где-то поблизости, в ближайших лесах или деревнях. Едва лишь пышная кавалькада адмирала Франции и знаменитого кондотьера скрылась за горизонтом, как бравые немцы стремительно вернулись в Бельджозо и без особого труда выбили оттуда малочисленный французский гарнизон. Городок снова оказался в руках имперцев. Можно только догадываться, что думали о всей этой чехарде местные жители, наблюдавшие, как их городок дважды за день переходит из рук в руки без единого выстрела. Этот эпизод, похожий на анекдот о домике лесника, ярко иллюстрирует порой абсурдный характер войны, где за громкими именами и внушительными силами могут скрываться пустые жесты и тактические просчеты.
Затишье перед бурей: последствия "битвы за домик лесника" и путь к Павии
Стратегические последствия всей этой суеты вокруг Бельджозо были практически нулевыми. Имперцы сохранили за собой удобный наблюдательный пункт, но это никак не повлияло на их решимость деблокировать Павию. Французы совершили демонстративный жест, но не достигли реального успеха и лишь зря отвлекли значительные силы и двух лучших командиров. Возможно, этот эпизод лишь укрепил у имперцев уверенность в нерешительности и плохой координации действий французского командования.
Для главных действующих лиц этой «битвы за сарай» судьба готовила скорую и печальную развязку. Адмиралу де Бонниве оставалось жить меньше месяца. 24 февраля 1525 года, в роковой день битвы при Павии, он погибнет в отчаянной кавалерийской атаке в парке Мирабелло к северу от города, сраженный, по иронии судьбы, пикой безымянного ландскнехт – тех самых, над которыми он так легко одержал «победу» в Бельджозо.
Джованни де Медичи, «Черным бандам», повезло чуть больше – если это можно назвать везением. Незадолго до решающей битвы, во время одной из стычек с гарнизоном Павии, он получил тяжелое ранение в ногу от выстрела из аркебузы или фальконета. Ранение спасло его от участия в катастрофическом разгроме французской армии при Павии, но не от судьбы. Великий кондотьер скончается от последствий другого ранения всего через полтора года.
А тем временем кольцо вокруг французской армии под Павией сжималось. Имперские войска под командованием Ланнуа, Пескары и Бурбона обошли французский лагерь с востока, переправились через небольшую речку Олона и расположились к северу от Павии, отрезая французам пути снабжения и создавая угрозу их тылу. Ночью 23 февраля имперцы начали скрытно наводить мосты через ручей Вернавола и проламывать стены парка Мирабелло, готовясь к внезапной атаке на французский лагерь. Затишье перед бурей подходило к концу. Фарсовая «битва за Бельджозо» осталась позади, впереди была Павия – сражение, которое изменит судьбу Италии и всей Европы, и где французскому королю Франциску I предстоит потерять все, «кроме чести».
