Петр Глебов

"Что прежде всего впечатляет в образе, созданном Глебовым? Его Григорий — незаурядная натура. На протяжении всего фильма мы чувствуем интенсивную духовную жизнь Мелехова, его мучитель­ные раздумья и переживания. Это сильная и яркая человеческая личность. И тем горше, драматичнее ее судьба".

Читаем статью, опубликованную в 1966 году:

"Кто не испытывал волнения перед встречей с героями Шолохова в кино: совпадут ли образы, ожившие на экране, с их литературными первоисточниками, представлениями о героях, которые уже прочно вошли в наше сознание, к кото­рым мы уже привыкли, как к хорошо знакомым нам людям? Удалось ли пере­дать в фильме сложность идей, обилие мыслей, глубину чувств, яркость красок — все то, что особенно покоряет в про­изведениях этого писателя?

Ответа на эти вопросы ждали и много­численные советские зрители, заполнив­шие осенью 1957 года залы кинотеатров, где впервые демонстрировался трехсе­рийный фильм режиссера С. Герасимова «Тихий Дон». Сомнения рассеялись сразу же, после первой серии: да, советское киноискусство обогатилось произведе­нием, которое, по словам самого Шолохо­ва, «идет в дышловой упряжке с его ро­маном».

Успех экранизации в огромной сте­пени зависел от удачи образа Григория Мелехова ... И сразу же на устах у всех появилось новое, мало кому знакомое до этого имя артиста — Петр Глебов. Он во­шел в кинематограф громко и уверенно, сразу и по достоинству заняв место в ряду наиболее талантливых и популяр­ных актеров советского кино. В испол­нении Глебова видно было не только превосходное актерское мастерство, но и редкое «попадание», когда зрителям начинает казаться, что только таким и должен быть этот герой любимой книги.

Вспоминая о своем творческом содру­жестве с Глебовым, С. Герасимов писал: «Внимательно наблюдая Петра Глебова в период работы над образом Мелехова, я впервые в своей творческой жизни с такой исчерпывающей полнотой увидел растворение актера в образной задаче».

Вот это-то «растворение актера в образной задаче» и дало блестя­щий результат. Уже с первых эпизодов зритель забывает, что перед ним актер, и начинает воспринимать Григория Мелехова как жи­вого, реально существующего человека.

Трудно описать образ, со­зданный Глебовым, так же как трудно описать неповторимую чело­веческую индивидуальность, богатую разнообразными и подчас противоречивыми чертами, глубокую и сложную.

Следуя Шоло­хову, актер и постановщик показывают Григория в неразрывной связи с определенными историческими и социальными условиями. Только в те суровые годы, на щедрой донской земле, опутанной вековыми традициями и предрассудками, мог сложиться этот труд­ный и трагический характер человека, оказавшегося на перепутье в момент непримиримой классовой борьбы.

Григорий Мелехов метался из одного лагеря в другой, искал «третьего» пути для жизни ка­зачьего Дона — без помещиков, без белых, но и без красных — и в конце концов потерпел политическую и духовную катастрофу . . .

Что прежде всего впечатляет в образе, созданном Глебовым? Его Григорий — незаурядная натура. На протяжении всего фильма мы чувствуем интенсивную духовную жизнь Мелехова, его мучитель­ные раздумья и переживания. Это сильная и яркая человеческая личность. И тем горше, драматичнее ее судьба.

Глебов нашел выразительный внешний облик Григория. Он был подсказан актерским видением и пониманием образа. . . .Непо­слушный смоляной чуб, орлиный взлет бровей, острый взгляд, глу­хой голос, отрывистая речь, временами переходящая в скороговорку. В минуты волнения или внезапно принятого решения Глебов— Григорий упрямо пригибает голову, и чем ближе действие подходит к трагическому финалу, тем чаще и ниже он опускает ее. Во многих эпизодах актер решает образ на контрасте внешней сдержанности и внутренней напряженности, кажущегося спокойствия и легкой душевной ранимости. Нередко Мелехов—Глебов молчалив, медли­телен, неповоротлив, выглядит человеком невозмутимым, даже равно­душным. Однако ничтожный повод выводит его из такого.состояния, и оно сменяется взрывом гнева, ненависти, страсти.

В первых кадрах фильма Григорий ничем не отличается от других таких же молодых казаков. Но сменяются эпизоды — и зритель видит в нем черты, резко выделяющие его. Вот сцена в квартире коммуниста Штокмана. Казаки, с увлечением слушавшие комический рассказ товарища, разражаются громовым хохотом. Не смеется только Мелехов. Он внимательно присматривается к новой для себя обстановке, пытливо изучает хозяина.

Уже здесь Глебов подчеркивает желание Григория во всем разобраться са­мому, его критическое и несколько настороженное отношение к происходящему вокруг него. Актер акцентирует на узловых, наи­более важных моментах развития характера своего героя. Такими решающими сценами являются, например, первый бой и первое убийство Григорием человека, встреча с царствующей особой в госпитале.

После горьких разочарований, тягостных раздумий у Меле­хова появляется новый взгляд на жизнь. Новый и более серьезный. Отсюда логический путь к другой жизни — и вскоре мы видим Григория в рядах красных казаков . . .

После ранения под Глубо­кой он возвращается на побывку домой. С достоинством и гордо­стью отвечает Григорий на вопрос отца, за кого он: «Я-то? За Совет­скую власть . . .»

Но в крутой, переломный момент Григорий вновь оказывается в стане белого казачества. И хотя время от времени чувство справедли­вости, присущее его характеру, и прорывается то в гневе на Дарью, убившую односельчанина-коммуниста, то в возмущении против отца, приехавшего в прифронтовую станицу разжиться за счет красноармейских вдов, — путь Григория с этого времени пойдет все вниз и вниз, к неизбежному горькому исходу.

Актер показывает, как ломается, запутавшись в сложных перипетиях жизни, получает непоправимую трещину некогда гордый, значительный человеческий характер. В нем появляется откровенная озлобленность, бессмыслен­ная жестокость. Диковато оглядываясь на все вокруг, Григорий Мелехов замыкается в себе. Вечерами в мрачном разгуле топит он свои тяжелые думы, а наутро в каком-то полубессознательном бреду, озверев, рубит раненых матросов, и потом, придя в себя, падает наземь и требует от своих однополчан строгого наказания себе. Глебов с беспощадностью большого художника проводит эту сцену.

В заключительной, третьей серии Григорий предстает перед нами постаревшим раньше времени человеком, потерявшим веру в смысл и ценность жизни. Душевные страдания наложили неизгладимую печать: он осунулся, поседел, устало обвисли когда-то молодцеватые усы.

Важный штрих в характеристику героя вносит на первый взгляд проходной, короткий, великолепно сыгранный эпизод раз­говора Григория с пьяным белогвардейским офицером и англича­нином. Мелехов на слове ловит запутавшегося белогвардейца, кото­рый что-то бормочет заплетающимся языком. Кивая на англича­нина, Григорий задает вопрос: «А почему он красных уважает?».

И ясно, что этот вопрос герой обращает, в сущности, к самому себе. Чувствуется, что он знает и ответ на этот вопрос. Но исправить что-нибудь уже поздно. И Григорий еще глубже погружается в свои мучительные сомнения и неразрешимые противоречия. Не сумев найти активного места в жизни, он решает уйти на ее обочину, отказаться от борьбы, спокойно зажить с детишками в своем хозяй­стве. С таким настроением и возвращается Григорий в опустевший отчий дом на хуторе Татарском. Но первый же день убеждает его, что стоять в стороне в момент смертельной классовой битвы невоз­можно.

Петр Глебов с волнующей силой и редкой достоверностью показал трагедию человека, который не понял смысла классовой борьбы и правды революционного народа. Драму своего героя, ока­завшегося между двух непримиримых враждующих сил, актер рас­крывает психологически тонко, широко используя все выразитель­ные средства.

За внешней хмуростью, неприветливостью героя, подчас едва уловимыми штрихами, актер неоднократно приоткрывает врожден­ное чувство доброты, сердечность, из-за нелегкой жизни запрятан­ные куда-то далеко, на самое дно души. Таким мы видим Мелехова Глебова в сцене с Аксиньей, в сцене, когда он получает записку от своей жены Натальи, когда, содрогаясь от рыданий, поднимается к ее гробу, когда дает кусок сахару осиротевшей дочке красноармейца, когда, наконец, спасает в бою Аксиньиного мужа Степана Астахова. А впервые с этой стороной характера героя актер знакомит нас в начале фильма — совсем еще юный Гришка печально опускает голову над случайно убитым им на сенокосе птенцом.

Важное место в фильме, хотя и меньше, чем в романе Шолохова, занимают взаимоотношения Григория и Аксиньи Астаховой. Актер убедительно раскрывает любовь Григория к Аксинье, которая, воз­никнув как юношеское увлечение, постепенно развивается и му­жает вместе с ним, превращается во всепоглощающее, страстное и глубокое чувство, с которым у героя связывается все самое важное и дорогое в жизни . . .

Последнее свидание Григория с Аксиньей . . . Случайная, шаль­ная пуля, и вот в отчаянии, в бессильном исступлении Григорий Глебов падает перед смертельно раненной Аксиньей, обнимает ее, словно пытаясь задержать, покидающую ее жизнь . . .

Солнечное утро, тишина . . . могильный холмик ... Перед ним Григорий. Остановившийся прохожий предлагает идти поискать «легкую» жизнь. «Легкую?» — содрогаясь, переспрашивает Мелехов.

«Нет, ступай, один . . .». Ещё ниже склоняет голову, руки гладят, сгребают землю, лицо искажается сдерживаемым рыданием. А над ним могучий дуб, трепет живых листочков, равнодушная природа . . . И только за кадром плачет музыка в унисон состоянию героя.

Заслуженный успех Глебова в роли Григория Мелехова не слу­чаен. Он был подготовлен всей предшествующей, довольно длитель­ной работой актера в театре. Ученик К. С. Станиславского, Глебов в своей работе всегда придерживается правила «идти в творчестве «от себя», от внутреннего ощущения образа, всегда искать и нахо­дить логическое обоснование каждому поступку человека, каждому его слову».

Мы смело можем сказать, что Глебов один из наиболее ярко выраженных актеров внутреннего перевоплощения. Каким бы ин­тересным ни был задуманный автором образ, какие бы значитель­ные и важные мысли ни нес в себе, Глебов не сможет изобразить героя с достаточной убедительностью, пока не пропустит роль через свое актерское «я», пока не найдет в себе каких-то черт и чувств, которые позволят ему наполнить ее живым, конкретным, своим, личным содержанием. Только так рождается у актера ощущение подлинного, жизненно правдивого образа, а это он ставит превыше всего в своей работе.

Потому-то для Глебова очень важен подготовительный период перед съемками, этап «вживания» в роль. Приступая к работе над образом Григория Мелехова, актер считал необходимым не только хорошо знать шолоховский роман, но и своими глазами увидеть жизнь донских казаков, их быт. И не только увидеть — окунуться в этот быт, прочувствовать все его особенности и своеобразие, сделать этот быт своим, родным. Приехав на Дон, Глебов на время как бы пе­рестал быть самим собой и превратился в обычного казака. Где только не видели его участники съемочной группы: на полевых работах, на сенокосе, на рыбалке . . . И везде он был рядом с местными казаками, старался ничем не отличаться от них. В при­вольной степи разделял с ними вечернюю трапезу, пел задушев­ные казачьи песни. Тесное и длительное общение с казаками, да еще памятные впечатления детских лет, когда Глебов жил в деревне, и помогли актеру наполнить образ Григория достоверными крас­ками, сделать его правдивым, реальным, убедительным, по-настоя­щему живым.

После «Тихого Дона» Петр Глебов, не оставляя сцены, стано­вится и кинематографическим актером. Его вторая крупная рабо­та — роль казачьего есаула Половцева в фильме «Поднятая цели­на» (режиссер А. Иванов), казалось, могла внешне чем-то перекли­каться с ролью Мелехова. Но благодаря постоянному стремлению актера искать суть образа, его глубинный подтекст, оно не случилось. И хотя Половцев Глебова ни по масштабу, ни по значимости раскрываемого характера не стал вровень с Григорием Мелеховым (такой возможности не давал и литературный материал), мы вправе говорить об интересной и своеобразной работе актера.

Глебов и здесь нашел и ясно выявил внутреннее зерно вопло­щаемого образа — это злобная ненависть Половцева к советскому образу жизни, ко всему окружающему его, ненависть затаенная, сдерживаемая, но иногда прорывающаяся наружу, ненависть страш­ная, но бессильная. Как затравленный волк, появляется Половцев-Глебов в Гремячем Логе. И хотя он и пытается еще сохранять внеш­нее спокойствие перед Островновым, играть уверенного и в себя, и в «свое дело» человека, актер подчеркивает обреченность и, самое главное, внутреннюю опустошенность, безверие своего героя. И еще одну черту Половцева проводит Глебов через всю роль — это его полную оторванность от народа, изолированность даже от наиболее отсталой, недоверчиво присматривающейся к Советской власти части казачества. Половцев свысока, пренебрежительно относится не только к казакам, на время поддавшимся его агитации, но и к Островнову, приютившему его и помогающему ему. Точный острый внешний рисунок роли придал образу Половцева в исполнении Глебова еще большую убедительность и правдивость.

Участие П. Глебова в двух фильмах-операх — «Моцарт и Сальери» Н. А. Римского-Корсакова и «Иоланта» П. И. Чайковского, — по­ставленных режиссером В. Гориккером на Рижской киностудии, явилось несколько неожиданным.

В «Иоланте» Глебов создал образ мавританского врача-мудреца Эбн-Хакии. а в «Моцарте и Сальери» — образ Сальери.

Здесь сложность для актера заключалась прежде всего в том, что он играл роли, вокальные партии которых испол­нялись оперными певцами (в роли Сальери Глебов оказался соавто­ром такого блистательного, самобытного художника, как выдаю­щийся советский певец Александр Пирогов). Таким образом, Гле­бов должен был раскрыть психологию одного из философских пушкинских образов, располагая лишь средствами пластической выразительности, которые, естественно, находились в полной за­висимости от вокальной стороны роли. И, несмотря на все труд­ности, актер с блеском передал противоречия, душевные терзания Сальери. Перед зрителем встает мрачная, трагическая фигура чело­века, искренне уверовавшего в свою жестокую миссию.

Как для большинства актеров, мечтой Петра Глебова всегда был образ советского человека. В 1960 году в фильме режиссера В. Вен­герова «Балтийское небо» актер, наконец, встретился со своим совре­менником.

. . .Одна из суровых страниц Великой Отечественной войны — героическая оборона Ленинграда. В эскадрилью истребителей при­бывает новый летчик — майор Лунин. С трудом узнавали в нем зрители исполнителя роли Григория Мелехова. Глебов в роли Лунина на первый взгляд может показаться слишком сдержанным, малоприметным. Но из эпизода в эпизод все больше и больше завла­девает вниманием и чувствами зрителей этот молчаливый, скром­ный и бесстрашный человек, внимательно ко всему приглядываю­щийся, переживающий за всех и за все происходящее вокруг. Всмот­ритесь в глаза Глебова — Лунина: в них отражается боль и горечь тягот и смертей, мужество и непреклонность, твердость и уверен­ность. Он — бесстрашный ас, заботливый и чуткий командир. Вспом­ните, как Лунин встречает новое пополнение, как любовно вглядывается он в лица молодых летчиков! Сколько человеческого тепла и сердечности вкладывает актер в эту сцену.

В фильме показана блокада Ленинграда, трудности и стойкость ленинградцев, «дорога жизни» на Ладоге, тяжелые воздушные бои, прорыв блокады . . . Непосредственно актерских игровых сцен здесь немного. Обилие исторического материала несколько отягощает картину, местами приводит к затянутости, вялости ритма. Это ослож­нило работу актера. Преодолевая серьезные трудности, Петр Глебов доказал свое умение создавать значительные, психологически глу­бокие образы, располагая даже ограниченным драматургическим материалом . . ." (Парфенов, 1966).

(Парфенов Л. // Актеры советского кино. Вып. 2. М.: Искусство, 1966: 74-89).