(историческая гипотеза)
Что должен был знать советский школьник о Первой мировой? Хитрые англичане втянули нашего доверчивого императора в войну за свои интересы. Царизм к тому времени довел страну до окончательного упадка и русская армия терпела поражение за поражением. Но тут к власти пришли большевики и страшной ценой вывели страну из этой ненужной России войны.
В вузах рассказывали немногим больше. Настолько немногим, что даже выпускники гуманитарных факультетов не могли рассказать, почему Антанта, в рядах которой мы состояли, числилась у нас во врагах. А почему мы так гордились, по определению Ленина, «похабным миром»? Почему разгром едва народившейся Красной армии мы отмечаем как День защитника Отечества? Как мы сумели отдать такой кусок территории разгромленным немцам? Почему наши вечные друзья болгары в обеих мировых войнах сражались против нас, а исконные враги – США – оба раза числились в союзниках? По какой причине Западная Европа поминает Первую мировою с той же скорбью, с которой мы говорим о Второй?
Прижатые к стене, советские историки рекомендовали не вдаваться в подробности. Постсоветские заявляли, что как раз сейчас работают над осмыслением Первой мировой в контексте российской истории.
Но дальше тянуть некуда – осмысливать мы теперь будем форсированно, чтобы в разгар нынешней ситуации достойно помянуть миллионы павших в этом кошмарном всеконтинентальном побоище.
Президент назвал предателей
Подготовка к празднованию 100-летия Первой Мировой началась в 2013 году с подписания Президентом России Владимиром Путиным указа, согласно которому мы впервые отметили День памяти российских воинов, погибших в Первой мировой войне. Предполагалось, что 1 августа займет законное место среди праздников нашей воинской славы. Комментируя этот документ, Президент сказал, что
И наконец, фраза, задавшая новый вектор нашей исторической ориентации:
Все, после таких слов хоть Ленина из мавзолея выноси. Вектор был задан. Оставалось ждать многочисленных статей историков, ориентирующихся в политической конъюнктуре. Общий пафос должен был быть такой. Большевики, возможно по сговору с Германией, остановили страну в двух шагах от победы. Вместо того чтобы собирать трофеи с поверженного Четверного союза, Ленин и компания отправили Россию в хаос революции и гражданской войны.
Другие историки, не финансируемые нашим государством, писали про империалистические амбиции. Дескать, Россия опять за старое: сожалеет о том, что ей не дали насладиться плодами победы. Не дали остаться мощной империей, «тюрьмой народов» и «жандармом Европы».
А ведь Президент лишь сказал, что давно пора вспомнить павших. Нам необходимо увековечить подвиг русского солдата Первой мировой – он это заслужил в неменьшей мере, чем солдат войны 1812 года или Великой Отечественной. И больше ничего.
А пока – еще три «исторических» вопроса.
Большевики поддались, чтобы победить?
Именно благодаря большевикам и форсированному Брестскому миру у некоторых областей Российской империи появилась возможность завести свои государства с президентами и парламентами. Или хотя бы обзавестись расширенной автономией. Ведь всего через три недели после Брестского мира провозгласили Белорусскую народную республику. Народ, никогда не имевший своей государственности, вдруг ее получил.
Новоявленную державу тут же, через десять дней, признала Германия, по тем временам – рекорд скорости. И вот с этой новой суверенной страной Германия 22 февраля 1918 года подписала мир. Напомним – за одиннадцать дней до мира с Советской Россией. Что характерно, тоже в Брест-Литовске.
Однако нет особого толку выяснять, кто «первый начал». Гораздо важнее выяснить – имело ли место само предательство как таковое. Или это было геройское, блестящее, но при этом самоубийственное исполнение молодой Советской Россией священного долга перед союзниками.
Последнее утверждение отдает почти эталонной шизофренией. Но если рассмотреть ситуацию под определенным углом, придется признать: да, Советская Россия образцово выполнила свой союзнический долг перед странами Антанты, взамен получив от них черную неблагодарность, изоляцию и даже интервенцию.
Обычно, рассматривая сложившуюся ситуацию, оперируют понятиями чистой стратегии. Дескать, Россия должна была держать Восточный фронт, оттягивая на себя часть сил Германии и Австрии, тем самым помогая союзникам додавить немцев на западе. А вместо этого большевики обрушили фронт, распустили армию и высвободили серьезную часть немецких войск, которые кайзер тут же перебросил во Францию и Фландрию. Вроде бы все логично.
Но это унылый метод линейного мышления. Слишком похоже на упражнения в компьютерной стратегической игрушке, где силы действительно определяются количеством и качеством каких-нибудь боевых пеликанов или медвежьей кавалерии.
Создается впечатление, что большевики, а конкретно Ленин и Троцкий, учились у стратега всех времен и народов Сунь-цзы.
Вот несколько его базовых аксиом.
Даже беглый обзор хода Первой мировой показывает, что обе враждующих стороны – и страны Оси, и Антанта – поступали строго наперекор заветам классика. То ли в силу неразвитости стратегического мышления, то ли в силу элементарной косности. Единственный пример «развала вражеского союза» продемонстрировала Антанта, когда чисто политическими средствами ей удалось устроить так, что Италия покинула союз, предала Германию и Австрию и объявила им войну.
В остальном же на полях сражений царило как раз «самое худшее». И осада крепостей, и миллионы трупов, и убийство мирных жителей, и нападение на пассажирские пароходы, и изобретение все новых и новых способов одновременно отправить на тот свет как можно большее количество людей.
До поры Россия участвовала в этом забеге, не выделяясь на общем фоне. Но с приходом большевиков к власти русская стратегия приобрела осмысленные формы.
Разбить замыслы противника большевикам, к сожалению, не удалось. Но поколебать уверенность – вполне. Они играли настолько не по правилам, что искажения, внесенные в стройную, незыблемую систему европейской войны, оказались весьма существенными. Концепция Троцкого «ни мира, ни войны» выглядела чудовищно дико, неестественно, неправильно. И немцы предсказуемо попались в стратегическую ловушку. Они пёрли вперед, занимая новые области и губернии, захватив по инерции столько, что физически не могли и не умели переварить, поскольку не ставили таких целей – концепцию «жизненного пространства для германской нации» тогда еще не разработали.
Следом идет опасный принцип: покорить чужую армию, не сражаясь. Если использовать его без учета политического момента, получится катастрофа. Но момент большевиками был учтен. Немцев заразили не паникой. Им просто и доходчиво, на личном примере показали: войну можно завершить быстро и безболезненно. И три с лишним года вонючих окопов, вшей, смерти и гниения закончатся. Развеются, как по волшебству. Нужно сделать малость – дать по башке офицеру и отказаться воевать. Вот примерно так, как русские у себя сделали. А еще лучше – дать по башке всем офицерам сразу. Включая главнокомандующего. Просто так, чтобы те не расстреляли за саботаж и дезертирство.
И это оказалось даже лучше, чем банальная паника. Потому что в случае панического бегства перестает существовать только армия. В данном же случае под угрозу поставлено существование Второго рейха и лично кайзера Вильгельма.
Опасный и самоубийственный стратегический ход большевиков принес плоды. Правда, не сразу. Понадобилось полгода, чтобы армия, вернувшаяся с Восточного фронта, стала по-настоящему дестабилизирующим фактором. Но уж когда время подошло, мало никому не показалось. Бывший генерал царской армии Головин, анализируя в 1939 году причины поражения Германии, описывает следующие события:
Так говорит человек, не сочувствующий большевикам. Скорее уж наоборот. Но у него хватает ума сложить два плюс два и получить на выходе четыре.
Ленин был мастером айкидо?
Действительно, можно одним махом положить сто пятьдесят тысяч своих и двести тысяч чужих, что продемонстрировали англичане на Сомме. И отвоевать в результате несколько километров изрытой осколками и пропитанной трупным ядом земли. Внушает, что и говорить.
Можно тупо биться в Верден, полностью разрушить город, ухлопать почти полмиллиона человек и не достичь вообще никаких результатов, что продемонстрировали войска кайзера.
Можно бездарно угробить кадровую армию в Восточной Пруссии, а потом долго и нудно, с потерями отступать, что показали отечественные стратеги Ренненкампф и Самсонов.
А можно, пусть интуитивно и неосознанно, поступить так, как полагается по правилам айкидо: «Если ты силен, это преимущество. Если ты слаб, это тоже преимущество, только нужно уметь им воспользоваться».
Вот как раз это показали большевики. Им досталась откровенно слабая, абсолютно разложенная армия. После Февральской революции в ней царил полный беспредел. Полковник Штейфон оставил свидетельства того, что вытворяли даже не солдаты – офицеры русской армии летом 1917 года, задолго до большевиков. Вот, например:
Нечто подобное было и на флоте. Известен набег Отдельного морского батальона на Мемель весной 1915 года, когда еще во время движения из Петрограда в Либаву отряд был охвачен пьянством и творил бесчинства в пути, а во время вторжения в Мемель продолжал мародерствовать и грабил город. Капитан первого ранга Пекарский, командовавший отрядом, при отступлении из города был в бесчувственном состоянии при походной кухне, которая перевернулась в дороге. Офицер был облит горячими щами и на следующий день отстранен от командования.
Много с такими молодцами навоюешь? Как с ними «держать фронт»? И что вообще с ними делать? Остается признать: единственный выигрышный вариант – именно тот, который провернули Ленин и Троцкий.
Более того – выигрышным он оказался прежде всего для стран Антанты. Дело в том, что немецкая армия на Западном фронте была, конечно, здорово обескровлена. Но при сильной политической воле центра она еще могла сражаться. Были для этого и человеческие, и промышленные ресурсы. Но в результате удара, нанесенного большевиками в самое сердце Германии, для этой страны кончилось все – внезапно и сразу. Если бы не революция, Германия могла бы добиться заключения мира хоть на каких-то почетных условиях. Но поскольку кайзер был низложен и бежал, дело закономерно шло к полной и довольно-таки позорной капитуляции.
Вдруг еще хуже было бы?
В воспоминаниях немецких военачальников разного ранга сквозит одна тема: «Мы проиграли потому, что нам ударили в спину большевики и евреи». К мнению побежденных редко прислушиваются, и зря. В данном случае они были минимум наполовину правы. Евреи ни при чем. Большевики – очень даже.
Это положение вещей было очевидно всем, включая, разумеется, страны Антанты. Германию убили большевики. Убили своей слабостью, своей «беспомощностью», своим Брестским миром. А потому, чисто теоретически, Советская Россия должна была получить все, на что рассчитывала Россия царская. Это если бы союзники придерживались буквы и духа договора. Они же предпочли путь предательства.
Дело даже не в «заразе большевизма», распространения которой, дескать, боялись все правительства Европы. Дальше Германии ничего не пошло. «Республика Советский Лимерик» в Ирландии просуществовал едва ли две недели, и ее следует воспринимать как исторический курьез. Целились не в Англию и не во Францию. Целились в Германию. И попали.
В любом случае свой долг Россия выполнила. Что дали большевикам взамен? Изоляцию, непризнание, а в перспективе – прямое вторжение.
На что могла рассчитывать Россия, если бы она все-таки держала фронт?
Об отношении союзников к русским солдатам красноречиво говорит эпизод, который как будто пришел из фильмов про Вторую мировую войну. Вот как пишет об этом участник событий, капитан экспедиционного корпуса русской армии во Франции Георгий Власов:
Что же касается неких преференций, на которые Россия могла бы рассчитывать, если бы держала фронт и вошла в клуб победителей... Могли чем-то поделиться, могли бы и не дать ничего вообще. У стран Антанты насчет соблюдения договоров все как-то не очень. Зато насчет своей выгоды всё в порядке.
А выгода от этой войны была такой, что впору идти побираться. Англия, еще недавно «мастерская мира», начинала войну всеобщим кредитором. Английский фунт стерлингов считался единственной резервной мировой валютой. Над Британской империей реально не заходило солнце. К финалу войны Англия из кредитора превратилась в должника. Только США она была должна 8 млрд фунтов. И, к слову, после войны на роль мировой резервной валюты незаметно вышел доллар.
Россия же изначально вступила в войну должником. И во что она превратилась за несколько военных лет, лучше не думать. Также лучше не думать и о том, во что бы Россию могли превратить «благодарные союзники». На эту тему написано много исторического фэнтези. Нам же приходится иметь дело с реальностью.
А как вы оцениваете итоги Первой Мировой войны? Пишите в комментариях
